Цитаты наших читателей, которые они выделяют маркером, как понравившиеся. Вы можете прислать свои любимые цитаты из книги - и мы их опубликуем.
Отправить любимую цитату
О здравом смысле:
"Здравый смысл – это минимальный социальный стандарт мышления: способ делать умозаключения, принимать решения и предвидеть исходы в обыденных ситуациях."
"Индивидуальный “здравый смысл” все время апеллирует к “коллективным модам мышления” (Кант) и сравнивает свой “ход мыслей” с социальными стандартами."
"Вот признаки политика с хорошим здравым смыслом: образность речи (сравнения, метафоры, идиомы), ироничность до сарказма, резонность, легкодоступность суждений, простота и четкость аргументации, практичность. Кого из политиков современности, наиболее подходящего под эти характеристики, можно назвать в пример? Масштабным политиком нового времени был Уинстон Черчилль, известный не только своими успешными действиями, умением принимать решения в нестандартных ситуациях, но и красивыми (bon), широко цитируемыми (common) афоризмами. Почему мы их так любим? Потому что они чистой воды квинтэссенция здравого смысла."
"Пословицы – это готовые максимы. “Если не знаешь как, то делай так”. Но здравый смысл не только говорит заученными фразами, он еще и рассуждает. Чтобы понять, что происходит у нас в голове, когда мы подключаем рассуждения на уровне здравого смысла, нужно изучать метафоричность нашей речи."
"Метафоры, возможно, являются ключом к пониманию нашего мышления и прежде всего здравого смысла, который зиждется на устоявшихся стандартах и правилах. Метафоры тоже эволюционируют: одни приживаются и превращаются в устоявшиеся выражения, а другие нет."
"Здравый смысл складывается через натягивания сетки взаимосвязей и создания пространства базовых понятий: вверх-вниз, вперед-назад, горячо-холодно, тяжелый-легкий… Наш язык (особенно метафоры) чуть-чуть выдает, как мы на самом деле мыслим. Потеря здравого смыла это неспособность установить связи с подспудными базовыми концепциями и абстракциями."
"Мы мыслим на языке, который похож в чем-то на наш вербальный язык, но он более универсален, с подобной структурой у всех людей – этакий эсперанто разума. По крайней мере, как предполагает наука, этот “язык ума” имеет свою грамматику – правила “говорить” мысли. И быстрое развитие ребенка, языковое и умственное, всего в течение каких-то пары лет от рождения, говорит о том, что основы обоих языков, вербального и когнитивного, заложены в генах (Noam Chamsky)."
О логике:
"Логика виделась ее основателям как наука о правильном мышлении. Правильность предполагает цель, и цель здесь была высокой: подтверждать или получать новые истины. Для человека это было находкой – упорядочить непредсказуемый и хаотический мир явлений, фиксируя определенные истины и, отталкиваясь от них, получать новые."
"...Сама структура утверждения обладает силой убеждения! Мы хорошо чувствуем этот акцент в нашей речи: “Этот солдатик из олова” (тонет в воде и плавится), “Это оловянный солдатик!” (стойкий и храбрый)."
“Сократ смертен, а Зевс бессмертен”. Верно ли это рассуждение? Все зависит от понятий, в нем заложенных. Первое суждение материально верно, будь Сократ мужчиной или жеребцом. Второе верно, если Зевс – бог, и в корне не верно, если это соседский пес Зевс. Однако, мы не можем утверждать, что все люди смертны, пока жив хоть один Сократ."
"...Вдруг земля стала влажной, что скажут три сестры – Дедукция, Индукция и Абдукция? Дедукция скажет с уверенностью, что идет дождь. Индукция ответит: да, наверное, идет дождь. А Абдукция выйдет на улицу и проверит гипотезу, что дождь таки идет."
"Логика является лишь попыткой осмыслить те сложные процессы мышления, которые идут в нашем сознании и даже подсознании. Ученые считают, что мы мыслим на некоем внутреннем метаязыке, нашем внутреннем ассемблере, и каждый раз, когда мы хотим озвучить мысль, мы производим перевод с метаязыка в природный язык. Логика – это попытка разобраться с грамматикой этого метаязыка в терминах нашего обычного языка. Проект далеко не закончен..."
"Парадокс – это противоречие, несмотря на верность паттерна вывода и верность всех посылов. Рассел считал, что парадокс – это отличный тест на логику как систему, а не только на логику мышления. Почему парадокс важен для мышления? Потому что он удивляет. Наше удивление свидетельствует о количестве прироста информации, которую мы получили. “Парадокс может быть нонсенсом, но не абсурдом”, - утверждал Жиль Делез. Нонсенс, в отличие от абсурда, развивает, потому что заставляет мыслить."
"Что, по-вашему, первично, язык или мышление? Если вы скажете: “Конечно мышление”, – то некоторые ученые могут с вами не согласится. Вот заглавие журнала Nature: “Племена без имен для чисел не умеют считать”. Джон Мак Уортер ерничает по этому поводу: “А не имеющие имен букв – писать, а не имеющие авто – водить”. Причина и следствие могут быть настолько близко друг от друга, что могут сливаться в одно целое."
Об анализе и синтезе:
"В Греции математика появилась раньше логики, и термины “анализ” и “синтез” были сначала математическими, а не логическими понятиями. У Эвклида они употреблены как два взаимодополняющих метода получения доказательств. Анализ шел “вверх” (назад, обратно) по цепочке вывода от доказанных истин к более простым, элементарным (аксиомам). Он служил для проверки непротиворечивости вновь доказанных истин, к сведению их к более простым. А вот получались эти новые истины в ходе математического вывода “вниз” (если смотреть на свиток бумаги) – благодаря синтезу. Поэтому лучше говорить “синтез и анализ” (“вниз и вверх”, “вперед и назад”, “прямо и обратно”), а не наоборот."
"Причинный анализ идет от конца к началу, от следствия к причине, а потом в обратную сторону, уже по пути синтеза, для проверки надежности пути. Не случайно Милль назвал причинную связь “цементом мироздания”. В таком подходе основная цель анализа – как установить, что является причиной наблюдаемого следствия, а основная цель синтеза – к каким результатам приведет эта причина."
"В науке считается, что поиск причин, породивших следствие, это анализ, а нахождение следствия, к которому приведет причина, это синтез. Почему такие различия в направлении движения, обычно не объясняется. Вот простое объяснение: стремясь понять, как возник некий результат, мы анализируем причины, которых может быть много, и мы их дробим и сортируем, чтобы выбрать правильную из множества. А вот двигаясь от причины к следствию, мы восстанавливаем целое, так как следствие – это состоявшееся целое под воздействием причин."
"Сама философия была изначально “логичной” в своей основе, а стала “аналитичной”. Согласно Морицу Шлику (Moritz Schlick), если раньше философия искала истину, а логика ее бережно хранила, то современная аналитическая философия ищет смысл. В философии логику заменили анализом."
"Зададимся вопросом, а зачем нам нужен метод анализа в дополнение к способам логического мышления? Ведь двигается он по цепи логических рассуждений, да еще в обратном порядке? Почему логики было не достаточно? Ответ простой: потому что в логике мы фокусируем внимание на правилах умовывода (структурах и формах) с целю сохранить или установить истину – тем самым теряем из виду связи между суждениями и аргументами. Анализ же это проверка суждений и предположений на глобальную связность: что связи между аргументами действительно приводят к конечному умозаключению. Причинность помогает установить эту связность, поэтому анализ и озабочен поиском причин."
"Разбор каузальных примеров подсказывает нам, что одного анализа (движения от следствия к причине), чтобы понять, почему и как это произошло, недостаточно. Нужно собирать, комбинировать и интегрировать причины разного характера в единую сеть, чтобы добраться до сути. Здесь в нашем мышлении работает совершенно иной механизм, чем в анализе. Он называется синтез, и люди с ним обычно не в ладах. На то имеются свои причины."
"Декартов метод анализа использует движение не только в обратном, но и в прямом порядке – от аксиом к умовыводу, но это движение не в порядке логики, а “по ранжиру” от простого к сложному. А усложнение – это добавление, синтез чего-то. Поэтому классический анализ – это не только декомпозиция (разбивка на части), но и реконструкция (выстраивание по ранжиру). Понятно, что при линейности связей такое движение “по усложнению” элементов не всегда возможно, если связность между элементами не тотальна."
"Вместе с тем синтез, будучи композицией, тоже имеет функцию реконструкции. Каменщик периодически перестраивает свое здание, чтобы предать ему связность и крепость. Конечно, синтез тоже фокусируется на связях, но он озабочен неаддитивностью (не простой суммой) этих связей. Основной вопрос синтеза: как из частей возникает целое, которое не равно сумме этих частей. Синтез больше интересуют две дельты прироста: первая – дополнительное свойство цельности, которое кроется в связях; вторая – прирост информации, когда из неизвестного мы получаем известное."
"Для целостного понимания происходящих процессов в системе, в ее поведении нам нужны одновременно как анализ, так и синтез. И необходимо уметь их сводить в непрерывный итерационный цикл анализа и синтеза. Только в этом симбиозе мы достигаем понимания наблюдаемой реальности. Часто мы забываем о синтезе, а иногда впадаем в другую крайность, забывая напрочь об анализе."
"Гештальт-психология, архетипы Юнга, философия Бергсона с его “креативной эволюцией” сподвигли генерала в отставке Смутса (Jan Smuts) обратить внимание на Целое как на объект науки. Его книга “Холизм и эволюция” появилась в 1926 году и это единственная книга, в которой слово “синтез” встречается через страницу и многократно чаще, чем “анализ”."
"Но вернемся к вопросу “Почему все так одержимы анализом?”. Нам кажется, что причины две: 1) когнитивный синтез происходит иначе, чем анализ: менее осознано и быстрее (параллельные процессы работы с информацией), в отличие от анализа (последовательные процессы логики), 2) синтез, в отличие от анализа, не имеет метода. Эти две проблемы взаимосвязаны. Первая причина приводит к тому, что восстановить, а тем более записать ход выработки решения путем синтеза очень сложно. Именно поэтому мы не имеем формализованного метода синтеза. Анализ имеет целый ряд инструментов: от формальной логики до математики и статистики. Все этапы анализа поэтому легко записываются и восстанавливаются. А значит, анализу легко обучать."
"Анализ и синтез работают в паре, в симбиозе. Синтез и анализ, словно ян и инь, дополняют друг друга, а как известно, “в каждом ян есть немножко инь”, и наоброт. Не случайно можно встретить мнение, что Запад мыслит аналитически и “дробно”, а Восток – синтетически и “цельно”. Эти когнитивные различия проявляют себя в международных отношениях и дипломатии. Часто мосты отношений между Западом и Востоком разведены именно из-за различий в дорожных картах мышления. Если говорить образно, Запад пользуется плоскими картами Колумба, а Восток – китайским глобусом."
О системном мышлении:
"Системное мышление не присуще человеку органично, поэтому мышление системами возникло очень поздно. Даже когда человечество пришло к гештальту и холизму как пониманию важной роли целого, понадобились еще десятилетия, чтобы появилась системная парадигма мышления. ...Попытки мыслить системно, процессно, динамично, недетерминистично, нелинейно все время скатывались к партикулизму."
"Субъекту целесообразно проводить границу там, где начинает наблюдаться цельность системы – то эмерджентное свойство целого, о котором мы говорили (сахар сладкий, а соль соленая). А что во вне этой границы? Может быть, другая, более крупная, система, а может быть – внесистемная среда. Муравейник – это открытая система, куча песка вокруг – внесистемная среда. Муравейник в лесу подсистема в более сложной экосистеме. Вода вокруг сахара – это среда, если мы абстрагируемся от сложного характера связей молекул воды. Но сахар, чай и вода – это уже система, которую мы называем “стакан чая”. Она становится таковой, если включить в нее субъект. Граница такой системы отодвинута очень далеко от молекул сахара, а вода становится элементом системы, как и сам субъект."
"Забывая о контексте, среде, мы не сможем понять, как функционирует система в целом. Вопрос контекста более важен для открытых систем. Для закрытых систем провести границу легче всего – там, где она изолируется от окружения. Для открытых же это сложнее. Можем говорить разве что о вложенности одной системы в другую – об иерархии систем."
"Говорят, что система начинается там, где наблюдается взаимодействие элементов. Но быстрое смещение фокуса со структурной организации на взаимодействие может привести к “системной слепоте”, так как взаимодействие в системе динамичное, и если сейчас в начальный момент элементы никак не связаны, то со временем эта связь может появиться и стать доминирующей. Система связей между элементами – это не просто линии или струны, важен функциональный характер этих связей (“эластичны” они или “жесткие”, зависят от состояния элементов или от времени и т.п). Поэтому цельность системы определяется не только взаимодействием, но и самой структурой. Выражаясь фигурально, структура элементов системы это скелет системы, а паттерн взаимодействий – это ее геном."
"Некоторые системы демонстрируют, что такие интегрированные параметры, как связность, могут выступать критическим параметром поведения системы: до какого-то ее значения система ведет себя по-одному, а после преодоления этого порога связности – по-другому."
"Кроме организационной и функциональной сложности, сложность системы бывает динамической. Проявляется она в разнообразии поведения одной и той же системы при различных внутренних и внешних параметрах открытой системы. И это касается не только переходных процессов при выходе на устойчивое состояние. Сложная динамика проявляется также в наличии множества стационарных состояний. Следовательно, такой системой можно управлять, переводя из состояния в состояние за счет изменения важных “управляющих параметров”."
"Мы привыкли под причиной понимать некое триггерное событие, которое через определенный интервал времени приведет к другому событию, называемому следствием. Однако, кроме такой дискретной картинки, наблюдаем и другую. Часто явления происходят непрерывно в некоем диапазоне: избыток в пище ведет к ожирению, больше продаем товара – получаем больше прибыли, дольше загораем на солнце – сильнее загар, сильнее жмем на газ – быстрее движется машина. При этом обратные по направлению воздействия могут приводить к обратным эффектам: недостаток в питании – к похудению, меньше продажи – меньше прибыль вплоть до нулевой и отрицательной (убытки). Хотя можем заметить, что не всегда наблюдается такая линейная и симметричная связь между причиной и следствием: если меньше загораем на солнце, то не становимся белее. Когда не жмем на газ, то да, движемся медленнее, но чтобы остановиться, нам недостаточно отпустить педаль газа – нужно нажать еще на тормоз. А чтобы поехать назад, нужно переключить коробку передач на реверс."
"Универсальные типы изоморфных моделей взаимосвязи переменных компонентов системы называют системными архетипами. Таких системных архетипов насчитывается около десятка. Они отличаются количеством балансирующих и усиливающих петель обратных связей, характером связи между ОС, а также наличием лимитирующих связей (связь с контекстом, окружением, средой)."
"С отрицательной обратной связью (ООС) мы хорошо знакомы: туалетный бачок для регуляции уровня воды в нем, регулятор заданной температуры в комнате, круиз-контроль скорости автомобиля и т. п. – она везде здесь присутствует. Все это важные, но приземленные вещи. Самая жизненно важная для нас ООС существует и обеспечивает всю жизнь на планете на протяжении как минимум 500 млн лет. Эта ООС удерживает уровень кислорода на Земле в стабильной концентрации, равной 21% от объема воздуха."
"Что касается положительной обратной связи (ПОС), то она наблюдается реже. Вот поэтому на нее не обращали внимания даже с появлением кибернетики. ПОС долгое время считали разрушающей, дестабилизирующей обратной связью, и поэтому от нее пытались всячески избавиться."
"Длительная фобия ученых к положительной обратной связи (по крайней мере в 1990-х годах я еще застал ее в институтах по исследованию проблем города Киева) была результатом недопонимания того, как работает ПОС в системах. ПОС и ООС взаимодействуют между собой, и это взаимодействие ведет к конструктивной динамике системы (эволюции системы)."
"Положительная обратная связь может выступать не только дестабилизатором, но, будучи запущена в обратном направлении, приводит к росту позитива. Чтобы запустить ПОС в обратном направлении, достаточно хотя бы одну переменную, входящую в ПОС, запустить в обратную сторону (например, от увеличения переменной перейти к ее уменьшению)."
"Также может меняться характер связи – ее функциональная зависимость. Это приводит к совершенно новым стационарным состояниям системы, то есть к другому ее поведению во времени. Поэтому когда мы говорим о системном мышлении человека, то должны говорить и о его динамическом мышлении."
"Можем прийти к выводу, что время запаздывания в системе является особым фактором, планкой отсчета, неким внутренним временем системы, определяющим динамику системы."
"Вывод из рыбацкой притчи таков: чтобы принимать ответственные решения, нужно знать скрытые переменные системы, характер взаимодействия между переменными и главное – временную фазу динамики системы. От фазы состояния системы сильно зависит результат наших управленческих решений."
"Устойчивость решений динамической системы играет значимую роль, а многие удивительные вещи, происходящие с системами, связаны именно с нелинейностью связей между компонентами системы. С нелинейностью мы сталкиваемся часто, но даже не подозреваем об этом."
"Представьте себе, что вы месите тесто и капаете в него каплю вишневого сока. Через несколько перемешиваний капля превратится в красные нити по всему тесту. Этакий шедевр абстракционизма: “Капля. N1”. Сможете ли воспроизвести эту картину, если повторите эксперимент? Даже очень точное расположение капли сока в той же точке теста – через неcколько перемешиваний создаст совершенно новый рисунок - шедевр “Капля. N2”. То же самое происходит и с погодой. А переменных в реальных условиях, как вы понимаете, значительно больше трех. Вот почему синоптики так часто ошибаются в своих прогнозах."
"Не имея общей картины поведения системы, управлять ею можно с тем же успехом, как искать Снарка. Я уже упоминал эту замечательную историю от Льюиса Кэрролла. Группа товарищей отправляется в плаванье в поисках Снарка, неизвестного животного, которого никто не видел, и его внешние признаки известны только по слухам. Инициатор похода Балобол раздобыл карту, на которой нет ничего: ни суши, ни меридианов и параллелей – только море. И команда ликует – ведь задача поиска Снарка теперь упрощается, при этом она не имеет излишней сложности с избытком знаков, – меридианов и параллелей, суши и моря, – на карте!.. Нам тоже нужна карта решений, прежде чем управлять."
О вероятностном мышлении:
"Случайность – странная вещь. Иногда мы даже не отдаем себе отчет, что работает случайность. Наоборот, когда мы видим правильную структуру, повторяющуюся динамику, единство мнений и взглядов, то мы уверены, что за этим скрывается закономерность. Только что мы имели пример, когда гетерогенность кредитного комитета нивелируется числом его представителей, а теперь рассмотрим случай, как странным образом устанавливается гомогенность, единство взглядов, в гетерогенном изначально обществе."
"Итак, проблема была в каких-то аттракторах нашего мышления, из гравитации которых было трудно выбраться и переключиться на другие варианты. Держать логику и вероятность одновременно для мозга сложная задача. Логика – это Закон, а вероятность – это Случай. Они не в ладах друг с другом – по крайней мере в нашем сознании."
"Вильям Феллер (William Feller) опрашивал математиков, – никак не простых смертных, – и они не могли поверить, что столько мало смен лидерства по сравнению с интуитивно ожидаемыми."
"Подобные совпадения порождают веру в неслучайную случайность, карму и т.п. Карл Юнг написал целую книгу о совпадениях и называл их природными синхронизмами. Хотя сам Юнг уделял внимание совпадениям идей и слов, а не событиям, так как Юнга интересовали больше случаи, подтверждающие его теорию архетипов бессознательного."
"Теперь поговорим о прекрасной половине. Если среди читательниц есть девушки на выданье, то приготовьте карандаш, чтобы записать рецепт, как оптимально выбирать жениха. HR специалисты, ищущие уникальных кандидатов на работу, смогут также сделать полезные выводы для себя."
"Помните об этом эффекте, когда вы проходите у медиков тесты на какие-либо болезни, особенно фатальные. Если симптомов или других признаков болезни у вас нет, то не торопитесь бояться, когда вам с печальным лицом огласят позитивность теста."
"С неожиданностью разобрались. Это когда событие уже случилось, а ведь до того, как оно произошло, была только неопределенность: случится оно или нет, и с кем именно. Неопределенность можно ввести как взвешенную сумму неожиданностей всех исходов. Вопрос, на что взвешивать. Ведь если бы все пришли с мексиканским виски, то все и получили бы мексиканский виски, и неопределенность была бы нулевой. Разнообразие исходов повышает неопределенность. Попробуем сконструировать функцию из неожиданностей, но взвесим их на вероятность этой неожиданности. По сути, это будет математическое ожидание удивления."
"Почему мы говорим, что информация измеряется неопределенностью с обратным знаком, а не удивлением, ведь в абсолютных цифрах это одно и то же? Очень просто: удивление будет a posteriori (после того как), а неопределенность a priori (до того как). Значит получение информации – это убыль неопределенности. Удивление появляется a posteriori по мере роста информации. Как писал Джон Николис (John Nicolis), если вы ожидаете, что в аудиторию с минуты на минуту должен войти ваш профессор, то для вас не будет ничего нового (никакой информации), если он действительно войдет. Но если вместо него заходит рота солдат, то ваше удивление будет огромным. Произойдет прирост информации, хотя пока никак не структурированной: у вас возникнет много вопросов к такой ситуации."
"Так что расчет неопределенности (энтропии) очень ценный продукт: он подсказывает нам, сколько вопросов нужно задать, чтобы однозначно выйти на понимание. Женщины в своем арсенале ответов, кроме “да” и “нет” имеют еще третий вариант: “может быть”. Это значит, что в общении с женщинами мы получаем на полбита информации больше на каждый свой вопрос. Вместо одного бита для двойственного ответа мы получаем аж 1,56 бита в случае тройственного ответа. Именно поэтому играть в игру “данетка” (Бар-Кохба) по жестким правилам (возможен только двойственный ответ “да” или “нет”) гораздо труднее, чем по мягким (три возможных ответа: “да”, “нет”, “может быть”)."
"Если вам показалось, что все изложенное выше, это математика, то нет – все это мышление, но мышление вероятностями. И вы сделали большой прогресс в этом, разобравшись в логике такого мышления. Хотя без подсчета цифр в вероятностном деле не обойтись. Дело в том, что наша интуиция может играть не на нашей стороне."
О критическом мышлении:
"По-прежнему можно видеть, что учебники по “критическому мышлению” посвящены скорее логике, риторике и умению вести дебаты. Нацеленность на синергию способов мышления редки, если не отсутствуют вообще."
"...Люди не умеют задавать себе и другим важных вопросов, не умеют правильно идентифицировать ситуацию, анализировать имеющиеся факты, оценивать имеющуюся информацию и ситуацию в целом, а потом делать правильные выводы. Одного здравого смысла оказывается недостаточно, а мыслить разносторонне, используя весь арсенал мышления, оказывается непросто, особенно сквозь тучи эмоций. Говорят, что для этого нужно мыслить критически. Дадим определение критического мышления."
"Дело в том, что в дисциплине “Критическое мышление” акцент смещен с тезиса на довод. Обычно доводу (аргументу) там посвящена половина учебника, а тезису – от силы несколько страниц. А ведь спор идет о тезисе (некоем высказывании, утверждении), это в его поддержку (или опровержение) стороны приводят аргументы и контраргументы. Смещения фокуса с тезиса на аргумент в обучении приводит к тому, что “спецы” критического мышления в споре часто забывают о тезисе, о сути спора. А ведь не только довод, но и сам тезис имеет свои правила построения."
"Эксперты из Дельфи-панели описали критически мыслящего человека, на первое место у которого выходит Добросовестность (С), и только потом идет Интеллектуальность (или Oppeness to Experience, O), а затем Покладистость (А). Добросовестность, беспристрастность и скрупулезность нужна в анализе и оценке аргументов. Интеллектуальность важна для понимания собеседника и для открытости к новому взгляду на предмет спора (тезис). Покладистость важна для умения слушать как аргументы, так и контраргументы, а также самокритично оценивать свои мысли и выводы."
"Мы часто говорим своему оппоненту: “Ты привел сильный аргумент”, подразумевая, что его аргументация был корректна по форме логики (ее правил), и он привел веские обоснования (верные предположения, посылы, истинные суждения). Или мы говорим: “Ты привел слабый аргумент”, если доводы оппонента были неверны по форме или необоснованы в части предположений или подкрепляющих фактов."
"Аргумент может быть сложным настолько, что говорят о цепи или о сети аргументов. Аргументация эмоционально окрашена, поэтому, кроме суждений, там встречаются и междометия, и возгласы, и жесты (!), что конечно не является суждениями в чистом виде (разве можно заключить, истинно или ложно междометие “Вот!”?)."
"Аргументация – это сложная система знаков и смыслов, связанных между собой в одно целое. Вот почему критическое мышления в нашей пирамиде мышления стоит так высоко и непосредственно перед креативным мышлением."
"Такую форму речевого силлогизма с пропуском элемента, который подразумевается, домысливается, Аристотель в своей “Риторике” назвал энтимемой. Энтимема сильна ассоциациями и вывод становится вроде как вашим личным, без принуждения."
"Читатель, представьте себе фразу: “Белое – это новое черное”. Она кажется неким оруэллизмом, искажением истины, так как за белым и черным закреплены противоположные понятия. Однако вы мгновенно поймете ее истинность, если я скажу, что речь идет о моде. Сейчас я добавлю к этой фразе немного контекста, и истина всплывет на поверхность: “В этом сезоне белое будет новым черным”, то есть стиль одежды не меняется, но цвет ее будет другим."
"Так что упорство и настаивание на своем “черно-белом кино” не такая безобидная черта. И хотя дальнейшие исследования смягчили эти контрасты, однако то, что мы по-разному воспринимаем неоднозначность и неопределенность и соответственно действуем по-разному под их влиянием, принимаем разные решения, – это признанный факт."
"Метафора, как мостик между нашим восприятием и абстрактными понятиями, может давать общечеловеческую опору в понимании аргументации."
"В 1958 году Стефан Тоулмин (Stephen Тoulmin) обратил внимание логиков на то, что в живой речи мы аргументируем далеко не так, как записывают логики своими значками. Он ставит задачу не транслировать речь в логический формализм, а изучать как феномен. Такое изучение открыло бы новые горизонты на риторику. Новый подход позволил бы изъясняться корректно и обоснованно, но живым языком."
"Защита Микрософта молчаливо подтвердила релевантность аргумента обвинения и сфокусировалась на поиске его неадекватности. А неадекватность – это вопрос сравнения, а сравнение всегда дело вкуса судьи. На самом деле защите Микрософта следовало бы подчеркнуть нерелевантность аргумента истца и выйти за рамки этого аргумента. Вместо контрпримера Микрософту нужно было искать контраргументы, а это всегда тяжелее."
"Исследования психологов показывают, чтобы разрушить аргумент противника, люди ищут прежде всего контрпримеры. Контрпример может оказаться слабым, потому что он в любом случае из категории частного, а не общего. Поэтому без хорошего контраргумента иногда просто не обойтись. Контраргумент человеку найти сложнее, так как его нужно выстроить, используя структуры логики и весь диапазон мышления."
"Одним из примеров апелляции к ощущениям является эффект “отсутствующего присутствия” (presence), когда мы используем образы или факты, не относящиеся прямо к теме дискурса, но они вдруг оказывают сильное влияние на его ход."
"Убедительность и характер аргументов зависит от аудитории, которой мы адресуем нашу аргументацию. Перельман рассматривает три категории аудиторий, к которым могут быть обращены наши аргументы. ...По Тоулмину, нужно подобрать соответствующие стиль и тональность аргументации, чтобы вы могли оперировать на понятном ей языке и на достаточно понятном уровне абстракции."
"И, наконец, самая требовательная аудитория: сам говорящий. Именно на нем, на самом себе, спикер оттачивает свое ораторское мастерство. Он очень ответственный и критически настроенный оппонент. Он чутко реагирует на фальш, придумывает контрпримеры из воздуха и порождает контраргументы из ваших же фраз. Им невозможно манипулировать, потому что ему все видно, как на ладони. Поэтому ваше внутреннее “альтер-эго”, ваша Тень – самая ценная аудитория для подготовки выступления на публике."
"В расшифровке простой фразы из 8 слов нам понадобилось задействовать все способы мышления от здравого смысла до вероятностного и системного. Нам пришлось включить в систему слушателя (себя) и разобраться, как он мыслит, какой системой ценностей обладает, почему выбирает ту или другую ветвь возможностей. А в этом и состоит рефлексивное критическое мышление."
О творческом мышлении:
"В творческом мышлении речь идет о синтезирующих способностях мозга на уровне восприятия или об интерпретации наблюдаемого? Хорошая проза, поэзия, музыка или живопись всегда были образцами творчества. А они связаны с вдохновением, озарением и прямым проникновением в суть – понятиями, относящимися скорее к интуиции, чем осознанному мышлению. Получается, что мы имеем дело либо с творчеством, либо с мышлением. Как их объединить? Мыслим ли мы вообще, когда творим, или все сводится к интуиции? И если такой способ мышления все же существует, то чем он отличается от других, уже изученных нами ранее? Чем отличается процесс творчества от процесса творческого мышления? А чем отличается творческий человек от творчески мыслящего человека? Чтобы ответить на эти вопросы, начнем с начала: с творчества."
"Понятие “творчество” или “креативность” может быть рассмотрено с трех точек зрения: (1) как специфический продукт деятельности человека, (2) как процесс, направленный на получение этого продукта, (3) как состояние души."
"Перейдем к процессному подходу. Здесь наблюдается редкое в науке согласие, что в целом процесс творчества делится на четыре этапа так, как их определил Грэм Уолесс (Graham Wallas) еще в 1926 году. Вот эти этапы: подготовка (preparation), вынашивание (incubation), озарение (illumination) и проверка (verification). Сам Уоллес, правда, выделял еще один подэтап, который стоит между вынашиванием и озарением, но его сейчас почему-то упускают из вида – это приближение (approaching) к догадке. Кроме этапов Уоллеса, нам понадобятся четыре когнитивные операции Веллинга (Hans Welling): применение (application), аналогия (analogy), комбинирование (combination) и абстрагирование (abstraction). Нельзя сказать, что эти мыслительные операции применяются по очереди – скорее всего, они работают в комплексе, но доминирование одной операции над другой на разных этапах происходит. Мы потом укажем, где именно."
"Проблемы могут быть с однозначным решением, а могут быть поливариантны, с открытыми опциями, и нужно выбрать одну наиболее оптимальную, эффективную. Одни задачи требуют алгоритма, как в школьной математике, и они не будут интересовать нас в нашем обзоре, а другие – некой эвристики, неожиданного поворота, свежего взгляда на проблему, преодоления внутренних блоков в мышлении. Зачастую когнитивные блоки присутствуют не в мышлении конкретного человека, а у многих людей одновременно, раз эта задача выставлена на повестку дня как сложная проблема."
"Решая необычные, сложные проблемы, мы приходим в конце концов к неожиданному или нестандартному решению, которое “не лежит на поверхности”. Решение свежо, ново и полезно. И приходит оно неожиданно в виде догадки или подсказки из нашего подсознания. Обычно о том, что наша проблема является на самом деле творческой, мы узнаем только в конце: когда говорим себе в какой-то момент: “Ага, вот оно!”, или даже более эмоционально: “Нашел! Эврика!”. Такой класс проблем (задач), следуя традиции в гештальт-психологии, принято называть инсайт-проблемами (ИП)."
"Инсайт – это и внезапная догадка, и озарение, и проникновение в суть проблемы (проницание). Поэтому инсайт считают продуктом интуиции, а не осознанного мышления. И, хотя мы пытаемся говорить об осознанных когнитивных процессах, в решении таких нестандартных творческих задач без интуиции не обойтись. Но интуиция не будет нам мешать, если мы достаточно точно “укажем” на ее место в творческом процессе."
"Сейчас попытаемся собрать воедино в диаграмму воззрения ученых на процесс творчества как решение некой творческой задачи, инсайт-проблемы. Изобразим стадии Уоллеса и укажем, что происходит на каждой стадии, какие когнитивные ресурсы и операции требуются для нее, какие способы мышления задействуются на каждом этапе и что происходит с самой проблемой по мере приближения к творческому финалу. Финалом у нас будет идея решения, разработанная до практического использования."
"Если мы не можем решить проблему сразу или не видим путей, как это сделать, то это означает, что либо проблема сложна, либо неоднозначно определена, либо она проста, но какие-то когнитивные путы удерживают нас от нахождения правильного пути к решению. Такими блоками могут выступать: неверное толкование проблемы; ограниченность специальных знаний (законов, теорем); противоречия между наблюдаемым (проблемной ситуацией) и личными воззрениями; противоречие между фактажом и возможным решением; незнание того, как противоречия свести воедино и нейтрализовать их; контринтуитивные ощущения, что “этого не может быть, потому что так быть не может” и т.п."
"При всей своей хаотичности метод проб и ошибок может оказаться полезным, особенно в случае плохо определенных задач (ill-defined problem), так как может подсказать нам путь в обход наших когнитивных блоков. Но если и он ничего не дает, мы пытаемся проанализировать ошибки наших неудачных проб. В такой рефлексии возможны удачные подсказки, в чем же сложность проблемы. Рефлексивный анализ может привести также к переформулировке задачи. Правильно сформулированная проблема – это уже полдела на пути к решению."
"Операция аппликации Веллинга состоит в примерке и подгонке существующего понятийного аппарата к реальности. Если невозможно подогнать аппарат к реальности, мы пробуем реальность подогнать к нашим понятиям. Очевидна ограниченность этой операции. Подгонка каждодневно участвует в нашей рутинной деятельности там, где мы применяем наш здравый смысл. То есть мы ищем стандартные решения, так как наш здравый смысл отточен на стандартных задачах и ситуациях. Но даже эта рутинная операция решения задачи с налету и “в лоб” может быть творческой."
"Операция комбинирования будет успешна, если мы смогли выделить суть проблемы и ее сложные моменты. Такая разбивка на проблемные элементы в ходе анализа полезна тем, что устанавливает “валентные связи” каждого элемента с другими элементами и, в конечном счете, с целью проблемы. Комбинируя, мы пробуем рекомбинировать если не проблему, то пока наше отношение к ней и наше понимание ее. Мы готовы пересмотреть наши воззрения и понятия, если они мешают найти конструктивный выход."
"Растущая неудовлетворенность этапом подготовки и невозможность ухватить путеводную нить к решению приводят к расширению мысленного взора над полем проблемы. Мы обращаем внимание на границы задачи и начинаем относиться к проблеме как некой системе. Границы системы, как мы знаем, устанавливаем мы сами в зависимости от целей и контекста. А что за границами? А что если расширить границы проблемы? А что если выйти за них? Если вложить нашу систему (проблему) в более крупную систему по иерархии? В чем основная трудность проблемы? Что разделяет нас – меня от решения? Что блокирует мое мышление? Если решать более общую проблему, может, она окажется легче, и наша задача станет только частным ее случаем?"
"Во-первых, нужно избавиться от когнитивных блоков, от зацикливания на одном взгляде на проблему или на одном методе. Потом нужно перейти от пространства проблемы и построить новое, проблемное пространство (иногда тавтология может быть полезной) как параметрическое пространство задачи. Для такого синтеза нужно использовать результаты нашего анализа “главных компонент” проблемы и попытаться переформулировать ее в терминах этих ведущих факторов. Такой переход из пространства проблемы в параметрическое пространство дает новое понимание сути задачи и местоположение цели ее в пространстве параметров. Вот чем занимается наш мозг, когда мы косим траву..."
"На этом этапе важным фактором становится сила воображения. Нужно вообразить проблему (проблемное пространство) как визуальный или сенситивный образ, как компактную модель проблемы, а также представить себе в мыслях решение, как оно может выглядеть. Последнее важно, чтобы не разминуться с решением, если вы его случайно встретите в дальнейшем."
"Итак, проведя реструктуризацию проблемы, перекодировав смыслы и переформулировав цель в новых понятиях, мы ощущаем, что существенно приблизились к решению. Настолько близко, что мы чувствуем: оно где-то рядом. От него нас отделяет что-то незримо малое, тонкая преграда. Эта преграда – все еще избыточность информации, с которой мы работаем."
"Переход на более высокую ступень абстракции помогает избавиться от деталей и ассоциативных рядов, связанных с каждым элементом, чтобы они не затеняли главного. Мы переставляем элементы, чтобы увидеть это главное, то ли главный элемент проблемы, то ли ведущую связь – нить Ариадны к решению."
"Мы трансформируем проблему до неузнаваемости, рекомбинируем ее с помощью абстрагирования элементов – будто выворачиваем ее наизнанку. В конечном итоге мы опрокидываем проблему – она становится вдруг простой, а решение – очевидным."
"Так незаметно мы подходим к моменту, когда у нас возникает смутная догадка, а потом и полная уверенность: где-то тут рядом есть решение! Момент приближения требует конвергентной моды мышления, чтобы буквально спикировать на него. Момент захвата решения сознанием освобождает эмоции удивления от встречи с ним и восхищения его красотой. Вот почему этот момент связан с экстатическим взрывом: Ага! Нашел! Эврика! Все просто!"
"Что же заставило Архимеда кричать “Эврика!” и бежать голым по улицам Сиракуз? В нашем описании такой экзальтации нет. Очевидно, Архимед после находки решения уже не спешил домой, зная, сколько времени он сэкономил своей идеей. Он медленно мылся и обдумывал, как он пришел к решению. И, так рефлексируя, нашел нечто большее: универсальный способ творческого мышления."
"Так как катастрофа сборки – это сумма стационарных решений нелинейной динамической системы, мы можем только догадываться о нелинейном устройстве нашего мозга, в данном случае о взаимодействии нашего восприятия и ассоциативной памяти. И можем догадываться, что сплит-фактором можно управлять за счет концентрации внимания или за счет внешнего воздействия (удаленности объекта, освещения, мелодии и т.п.). Тренировка созерцания и воображения тоже уменьшает сплит-фактор. Такая нелинейность восприятия может наблюдаться не только с визуальными объектами, но и вербальными."
О творческой аналогии:
"Операция сравнения, которая в творческом мышлении нацелена на поиск подобий и отличий старой ситуации от новой. Уподобив текущую проблему старой, мы можем быстро прийти к решению. Проблема в том, что аналогичность проблемы может быть скрыта, затенена, поскольку выражена в других терминах или понятиях, принадлежит другой области знаний. Поэтому мы часто не видим их тождественности, подобия или изоморфности. Поэтому-то нам и нужна модификация проблемы или ее символизация, чтобы узреть идентичность."
"Увы, когда мы сравниваем два предмета, нам свойственно обращать внимание на сходные атрибуты и вовсе не замечать “несравнимое”. Это проявляется в выборе товаров в магазине, в бронировании отелей, при покупке домов и в рассмотрении предложений на работу. Сравнивать подобное нам помогает категоризация атрибутов. Ученые любят тест на “аналогичность мышления” в таком виде (назовем его “найди четвертое слово”): “рука” относится к “перчатке”, как “нога” к…? К “ботинку”, скажете вы. Нет, ботинок нужно снять. Есть более близкая аналогия."
"Читатель, в каком отделе супермаркета вы продавали бы новое изобретение “цифровую камеру” – в отделе фототехники или в компьютерном? А какую рекламу для этой камеры из двух предложенных PR компанией вы бы выбрали: “Рисует ваш мир” или “Сканирует ваш мир”? Ответы будут зависеть от того, насколько вы в плену аналогий и категорий."
О творческой комбинаторике:
"Казалось, само определение творчества говорит о комбинации нового из известного. Когда нам нужно улучшить существующий продукт, изобрести новый, решить проблему, то комбинаторика известного в оригинально-новое является основным приемом. Как мы знаем, вся мода держится на этом. Старое у нас отложено в памяти в виде понятий, а сложные понятия уложены в категории для простоты доступа к ним. Но они не кубики, и, просто сложив два кубика, мы не сможем получить оригинальное и полезное новое. Поэтому прежде, чем комбинировать, нам необходимо произвести манипуляции над известными понятиями: трансформировать, модифицировать и привязать к контексту (к конкретной проблеме). Сама модификация может быть очень глубинной: разобрать категорию, ухватить структуру понятия в нем, то есть понять основные его свойства, найти валентные связи, которыми мы можем соединить его с другим понятием – и получить в конченом итоге новую идею или новый артефакт."
"Когда мы комбинируем идеи, то кажется, что мы присоединяем что-то к чему-то. Да, это так, но часто нужно предварительно от чего-то и отказаться."
В своей книге “Практическое воображение” Алекс Осборн (Alex Osborn) приводит рецепты творческой комбинаторики. Смотрите, какие слова он выбирает для процесса трансформации и подгонки комбинируемых частей: "Адаптируй, модифицируй, увеличь, уменьши, замени, перетасуй, поверни, переверни, выверни наизнанку, сделай пародию, анимацию или имитацию. Все что угодно! Двигай или останавливай, но меняй и комбинируй!" Мы можем добавить к этом списку Осборна еще одну позицию: сними ботинок с головы!"
"Вы заметили, что в примере Бойда все начинается со слова “представьте”, то есть с воображения. Потом идет разборка и сборка, то есть анализ и синтез. Безусловно, творческая комбинаторика это синтез с привлечением воображения и интуиции. Бойд сделал существенный вклад в системную науку и теорию принятия решений, комбинируя в своих работах такие разные вещи, как теорема неполноты Гёделя, принцип неопределенности Гейзенберга и Второе начало термодинамики."
О творческом абстрагировании:
"Абстрагирование. Слово происходит от латинского глагола abstrahere (извлекать). В данном случае речь пойдет о способности ума “извлекать смысл” из конкретно наблюдаемого. А еще это процесс создания абстракций, сущностных понятий. Мы абстрагируемся от деталей, конкретики и контекста, чтобы увидеть главное, общее, присущее целому классу, то есть суть вещи, события или отношения."
"Абстракция нужна творческому уму в поиске решения сложной инсайт-проблемы, потому что, переходя от частного к общему, от конкретного к абстрактному, наш мозг получает дополнительную степень свободы, гибкость мышления. Пока мы работаем на уровне конкретного, самое важное тонет в его атрибутах. В абстракции мы не просто выделяем главный атрибут конкретного, а наделяем конкретное новым атрибутом, который суммативно отображает множественность характеристик конкретного. Поэтому высшая абстракция – это не модель вещи (конкретного), это модель модели, ее сухая выжимка, суть, архетип. Сила абстракции в том, что из нее получается огромное множество воплощений конкретного. В этом калейдоскопе конкретных форм безусловно найдется новая и оригинальная комбинация, но для этого нужно, чтобы эти формы обладали “валентными связями”. Мы их ясно видим, благодаря абстрагированию от деталей и выделению сути."
"Если конкретные понятия об объекте индивидуальны (субъективны), то сложные абстрактные понятия (любовь, дружба, свобода) – коллективны (социальны). Они коллективны, так как мы вынуждены договариваться с другими людьми о том, что мы подразумеваем под тем или иным абстрактным понятием. Конкретные понятия человек познает через контакты с вещами, а абстрактные через контакты с людьми. Это не отменяет личностную интерпретацию абстракций (и даже их субъективизма), тем не менее ядерный смысл абстрактного понятия является социально-оговоренным. Если мы определяем творчество как получение не только оригинального, но и социально значимого продукта, то в самой абстракции заложена эта выверка социальной значимости."
"Абстракция – всегда удаление от истины, если под истиной понимать реальность. Абстракция разрушает истину, о которой так пеклась логика, но взамен дает нечто большее: она придает вещи значимость. Вот почему она так важна в творчестве."
"Творческое мышление не всегда работает с визуальными формами, хотя и полагается на воображение. Оно работает с идеями, то есть с утверждениями (prepositions) и понятиями как конкретными (“эта птица”), так и абстрактными (низкого уровня – это тип “птица”, или высокого – это отношение “полет”). Поэтому, кроме функции по выделению главного, качественная абстракция должна обладать функцией по выделению сущностного. Кроме того, хорошая абстракция должна иметь “поводок” – связь, возвращающую абстрактное к конкретному. Такая обратная операция возвращения к конкретному происходит благодаря системе референтов (“летает, например, птица”)."
"В решении проблемы есть два потока: один восходящий – создание абстракций и манипулирование ними, а другой нисходящий – возвращение от абстракции к конкретному. Соответственно, дивергентное и конвергентное мышление работают поочередно в этих операциях."
"Абстракция освобождает определенный фактор или свойство, которое можно использовать, прилагая его к совершенно разным по своей сути вещам в конкретной обстановке или ситуации. В такой контекстной аппликации происходит конкретизация абстрактного и общего. То, что экстрагировано из одного конкретного, может быть приложено к другому. Например, абстрактный “полет” мы отделили от “птицы”, а применили к самолету или автожиру в воздухе, к глиссеру на воде и даже к полету мысли."
"Абстракция может быть значимой, продуктивной или полезной, а может быть примитивной, бесплодной и бесполезной. В творческих задачах полезна та абстракция, которая ведет к решению или подсказывает стратегии по решению проблемы. В этом свете не вызывает удивления фраза Теодюля Рибо (Theodule Ribot), что “абстракция убивает (kills) воображение”. Если и не убивает, то, по крайней мере, выхолащивает. Из ничто или чего-либо – а это, согласно Канту, самые базовые абстракции – очень трудно получить нечто."
"Обычно абстрагирование как когнитивная операция появляется на этапе вынашивания проблемы (инкубации). Как мы помним, на этом этапе работают интуиция и подсознательное. Поэтому, как отмечает Хаефеле, оперировать символами на этом этапе становится крайне важным: “Подсознательное любит символы, а не слова”."
О воображении:
"Под воображением мы понимаем нашу способность формировать в уме образы объектов или ситуаций, которые непосредственно сейчас не присутствуют перед глазами. Более того, мы можем представлять то, что никогда не видели или с чем не сталкивались."
"Воображение является мостом между нашим чувственным опытом и мышлением. Это роднит его с метафорой: фигуральная речь отражает возможности нашего воображения. Связь между “телом и мыслью” действительно была установлена в нейробиологических экспериментах: когда мы что-то воображаем, то возбуждаются те же сенсорно-моторные зоны, которые используются, когда мы наблюдаем реальные объекты. Но наше воображение представляет собой нечто большее, чем всплывание из памяти картинок чувственного опыта. Оно имеет свойство видоизменять и комбинировать эти чувственно-мысленные образы. Эту высшую форму воображения часто называют “творческим воображением”."
"Главное достоинство образной формы – возможность изменять, трансформировать объекты, добавлять другие. То есть моделировать ситуацию, а значит, проектировать ее в будущее. Поэтому основной вопрос воображения “что будет, если…”. Динамизм воображения заставляет двигаться и развиваться статические репрезентации памяти. По Пирсу, воображение – это не вызов из памяти картинок реальности, а конструирование реальности в соответствии с понятиями и законами мышления."
"Платон называл воображение низшей формой человеческого знания из-за его удаленности от истины и примитивности: мало мысли и много простого отражения. Аристотель считал, что мы мыслим цугом образов, но такой линейный процесс (метафора – кинематограф) очень медленный. Для творческого воображения более уместна метафора летающих пазлов, вращающихся в своем полете и ищущих конфигурационные связи друг с другом. И эти пазлы могут претерпевать видоизменения и метаморфозы, как в экспериментах Финке. Представьте себе игру Тетрис, где вы можете не только вращать пазлы, но и деформировать их!"
"Инвариантные представления, сформированные из ассоциативных комплексов от разных органов ощущений, играют важную роль в воображении. Они формируются в процессе деятельности и закладываются в память, а потом возникают в сознании при встрече с подобной ситуацией или вызываются мыслью."
"Разум эффективно работает только вместе с воображением - тогда он обладает живым, ярким и образным мышлением. Воображение помогает реорганизовать представление проблемы таким образом, что ситуация может быть рассмотрена под другим углом или в новом свете."